Финансовый кризис в России и в мире

Дата публикации
Четверг, 30.04.2009

Авторы
Р.М. Энтов

Серия
Презентация книг ИЭПП - 31 марта 2009

Аннотация
Мне и С.М. Дробышевскому поручено представлять книгу «Финансовый кризис в России и мире», книгу, готовившуюся меньший срок, чем представленное перед этим основательное исследование – очередной том «Экономики переходного периода». Мне хотелось бы не столько рассказывать о самой книге, сколько посмотреть под несколько иным углом зрения на проблему современного кризиса. И начал бы я с типичной рецепции (восприятия) кризиса.

Содержание
Кризис приносит неприятности большому числу людей, и совершенно естественно их стремление выяснить, отчего они бывают. Ответ достаточно быстро приходит на ум и с середины 19 века неоднократно воспроизводится во всех политико-экономических суждениях. Это, конечно, указание на то, что во всем виноват капиталистический рынок. Вновь и вновь говорится, в частности, о том, что нынешний кризис окончательно доказал невозможность развития экономики на рыночных началах. И это говорят не только великие мудрецы, энергично обличающие «преступных» так называемых «либералов». Нечто подобное мы можем услышать и в выступлении французского президента, утверждающего, что прежняя модель развития экономики, опиравшаяся на рынок, себя исчерпала. В этой связи хотел бы указать на то, что подобная дискуссия имеет, по меньшей мере, столетнюю историю.
Кризис 1907 года я выбрал по ряду причин. Нынешний советник президента Обамы профессор Кристина Ромер с соавтором впервые «восстановили» значения индекса промышленного производства США для последних десятилетий ХIХ в. (индексы промышленного производства стали регулярно публиковаться с 20-х годов 20-ого столетия). Выяснилось, что кризис 1907 года был самым серьезным, принесшим самые большие потери американской экономике.
Остановиться на нем хотелось бы еще и потому, что это была одна из первых исторических «моделей», когда с промышленным кризисом переплелся финансовый кризис.
На вопрос о том, что же привело к этому кризису, один из наиболее известных экономистов этого времени, вполне респектабельный представитель неоклассического направления Джон Морис Кларк отметил, что причиной является частная собственность и порождаемый ею рынок. И это было достаточно серьезное соображение.
Дело в том, что как раз в этот период – в конце 19 – начале 20 века – достигла апогея эпоха грюндерства, возникновения корпораций, трестов, и частная собственность впервые предстала в новой ипостаси, новой инкарнации – получила распространение собственность трестов, акционерная собственность. Разгул предпринимательской стихии, имевший место в то время, даже по нынешним меркам производит впечатление. Развернулась фантастическая волна поглощений и слияний, на гребне которой возникали 100%-ные монополии (в 8 «двузначных» отраслях). Вместе с тем волна поглощений вызвала биржевой ажиотаж и лихорадочное движение рыночных курсов. Появившиеся финансовые тресты вступали в конкуренцию с банками; запутавшись в серьезных спекуляциях, крупнейшие финансовые тресты банкротились, объявляли дефолт и т.д. Джон Морис Кларк со своим отцом, одним из самых известных представителей неоклассической теории, Джоном Бейтсом Кларком сразу после кризиса написали книгу «Контроль над корпорациями».
Выход из кризиса, естественно, искали на путях государственного вмешательства, государственной антикризисной политики. Государственная антикризисная политика 100 лет назад уже носила вполне современные формы. Министерство финансов разместило свои депозиты в ряде крупнейших банков, близких к банкротству. Поскольку тогда в Америке еще не было Центрального банка, правительство и Морган (который контролировал крупнейшую по тем временам во всем мире промышленную корпорацию – трест «Юнайтед Стэйтс Стил») стали скупать проблемные активы, которые сегодня назвали бы токсичными активами, и т.д.
Очень существенно то, что кризис подтолкнул дальнейшее расширение экономических функций государства. В 1913 г. был принят закон о Федеральной резервной системе, возник Центральный банк США. Активизировались органы антимонополистического регулирования, был предпринят целый ряд мероприятий, ограничивавших произвольные действия трестов (в том числе были приняты некоторые мероприятия, рекомендованные Кларками).
В последующий период, как известно, развернулась Первая мировая война, характеризовавшаяся дальнейшим расширением сферы государственного регулирования экономики. И все же, несмотря на то, что аппарат государственного регулирования к 1920-м годам существенно разросся, все это не смогло предотвратить Великую депрессию. И вновь зазвучали многочисленные жалобы на то, что рыночная стихия приносит беды огромному множеству людей, и констатаций типа: кризис окончательно – здесь, по-видимому, ключевое слово «окончательно» – показал невозможность дальнейшего рыночного развития экономики США и европейских стран.
Как известно, администрация Ф. Рузвельта развернула довольно энергичную борьбу с кризисом. Сфера централизованного регулирования существенно расширилась. Сошлюсь, в частности, на то, что именно под влиянием кризиса в 1934 г. была создана Комиссия по ценным бумагам и биржам, в последующие годы – регулирование одного из наиболее «опасных» финансовых рынков - рынка ипотечного кредита, была создана Федеральная жилищная администрация, корпорация «Фанни Мэй» и т.д.
Поэтому после окончания Второй мировой войны, казалось, мировая экономика вступила в полосу, когда существовала развернутая система государственного регулирования. Приоритетом этой системы регулирования являлось уже не (только) обеспечение «нормальных» условий функционирования рынка, а поддержание макроэкономической стабильности, и рецессии, которые развертывались в последующий период, действительно, носили достаточно умеренный характер.
С конца 90-х годов не только в легковесной публицистике, но и в серьезной теоретической литературе был выдвинут тезис о том, что государству, в общем, удалось справиться с рыночной стихией. Расчеты, причем, по-видимому, достаточно серьезные расчеты (проведенные, например, таким экспертом как Кристофер Симс, я имею в виду статью, опубликованную в 2006 г. в «Америкен Экономик Ревью») показали, что, действительно, размах колебаний, волатильность экономического роста стали существенно меньше, чем в предшествующий период. Широкое распространение получил термин «Great Moderation» в противоположность Великой депрессии «Great Depression» (moderation можно перевести как умеренность, сдержанность, уменьшение).
По всей видимости, действительно, на протяжении нескольких десятилетий в силу существования целого ряда специфических обстоятельств и факторов рецессии оказались более умеренными. Летом 2008 г. вышла на эту тему очередная статья в «Америкен Экономик Ревью», но в это время в американской экономике уже слышались раскаты грома, предвещавшие серьезные потрясения. И вновь зазвучали жалобы на «чрезмерную» рыночную стихию.
И сегодня - на фоне довольно развитой системы государственного мониторинга - рыночное регулирование, в том числе регулирование, осуществляющееся в кризисных формах и доводящее требования рыночной дисциплины до каждой фирмы, по-прежнему играет (и, по-видимому, не может не играть) достаточно большую роль.
В этой связи естественно вспомнить слова замечательного экономиста Джозефа Шумпетера, написавшего 2-томное исследование «Экономические циклы»: цикл нельзя сравнивать с гландами, которые нужно вырезать у ребенка, цикл – это сердце, которое задает ритм всему развитию современной экономики.
Более того, эконометрические расчеты показывают, что на самом деле хозяйственные потрясения вовсе не оказываются более слабыми в тех странах, в которых выше вес государственного сектора или больше доля валового продукта перераспределяется по каналам государственного бюджета. Напротив, мы знаем ряд развивающихся стран с достаточно высоким удельным весом государственного сектора, испытывающих даже сегодня очень серьезные падения производства и потребления. В Чили с 1972 по 1976 гг. личное потребление на душу населения сократилось на 40%, в 1981–1985 гг. – еще на 33%, в Перу в 1987–1992 гг. – на 30%, в Южной Корее в 1949-1952 гг. – на 37% и т.д. Цифры впечатляющие, даже в период Великой депрессии такого сокращения личного потребления не наблюдалось практически ни в одной развитой стране.
Как отмечается в книге, которую мы представляем, по-видимому, такие падения не вполне вплетаются в траекторию так называемого «мирового цикла». Они часто зависят не только от движения мировой конъюнктуры. Несмотря на все справедливые, в общем-то, соображения о глобализации экономики, о втягивании стран в мировой цикл, сегодня многие развивающиеся страны испытывают дополнительное влияние различных экзогенных шоков. Если в развитых странах циклическими обычно именуются колебания вокруг достаточно стабильной траектории тренда, то в развивающихся странах сама траектория стохастического тренда демонстрирует в лучшем случае более или менее регулярные высокочастотные колебания.
И еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание. Человек чувствует себя очень неуютно, если все порождается непонятными и анонимными рыночными механизмами. Хочется знать не только, КАКАЯ СИСТЕМА порождает кризисные бедствия, а, прежде всего, КТО в этом виноват. И не только в публицистике, но и в выступлениях политических деятелей с давних пор идет речь о том, что во всем виноваты корыстные капиталисты, и прежде всего финансовые спекулянты. Это не просто популистский штамп, сложившийся с конца 19 века, это, к сожалению, соображения, которые нашли отражение даже в работах самых серьезных исследователей. Сошлюсь на два примера.
Так, биржевые кризисы 80–90-х годов произвели неизгладимое впечатление на тогда еще молодого замечательного социолога и экономиста Торстейна Веблена. Веблен в своей классической книжке «Теория праздного класса» разделяет всех предпринимателей на два класса – класс инженеров, предпринимателей, которые занимаются производственной деятельностью, и класс финансистов, капитанов индустрии. В книге самым нелестным образом характеризуется психология последних. Автор говорит, что если инженеры, занимающиеся техническим руководством, производительной деятельностью фирмы, изобретательны, то финансисты хитры и завистливы. Если менеджеры управляют техническим прогрессом и совершенствованием производства, то финансисты создают, в частности, своими спекуляциями, все новые финансовые кризисы, - кризисы, которые порождают огромное количество всевозможных бедствий.
Почти через 4 десятилетия экономист совершенно иного теоретического толка, иных научных традиций Кейнс в 12-й главе своей знаменитой книжки «Общая теория занятости, процента и денег», вдохновленной Великой депрессией, предлагает различать предпринимательство и спекуляцию. Он с нескрываемым удовольствием констатирует, что люди с Трогмортон-стрит (улицы, где находится Лондонская фондовая биржа) не столь многочисленны и активны, как люди с Уолл-стрит. Примечательна и ироничная фраза, схватывающая сущность «спекулятивных» операций на фондовом рынке: на «одном из величайших мировых рынков» американцы подвержены чрезмерной склонности к разгадыванию того, что думает средний обыватель о мнении среднего обывателя. И для Кейнса одна из главных причин периодических кризисов сводится к тому, что логика долгосрочных производительных инвестиций, в конечном счете, оказывается подчиненной логике «игорного дома», логике казино. Здесь, как представляется, обнаруживается, одно из «слепых пятен» в общем видении выдающегося мыслителя.
Вряд ли требуется каким-то образом оправдывать финансовых спекулянтов; было бы просто нелепо и смешно вступать в полемику и защищать проворовавшихся биржевых дельцов. Финансовые спекуляции всегда играли определенную роль в подготовке условий развертывания кризиса. Речь о другом. Уже во времена Кейнса огромную роль в развитии экономики играли финансовые рынки. Особенно большую роль они играют сегодня. Опыт нынешнего кризиса показывает, что без финансовых рынков невозможно ни нормальное движение производства, ни регулярное потребление товаров длительного пользования.
Роль финансовых рынков в современной экономике хорошо известна. И вряд ли можно считать случайным то обстоятельство, что и сейчас именно финансовые рынки «высекли» первую искру, запустившую мотор кризиса.
В России, традиции частной собственности и возможности ее защиты, по-видимому, как-то особенно не укоренились в достаточной степени и соответственно финансовые рынки получили несколько однобокое развитие. Поэтому и огромное количество всевозможных злоупотреблений и спекуляций, наблюдаемых на наших финансовых рынках, очень соблазнительно счесть за главную причину развернувшегося кризиса. Хотя, как показывают и теория, и опыт циклического развития, который насчитывает уже более 1,5 веков, финансовые спекуляции сами по себе, по всей видимости, не являются ни необходимым, ни достаточным условием развертывания серьезного промышленного кризиса.

Примечания

Перейти к другим выпускам