Реформатор и революция

Дата публикации
Вторник, 22.12.2009

Авторы
Владимир Назаров

Серия
Forbes Russia, 21 декабря 2009

Содержание
Рассказывают, что видного политического деятеля Китайской народной республики Чжоу Эньлая однажды попросили оценить последствия Французской революции. «Еще слишком рано судить», — ответил он. Тем людям, которые, несмотря на общечеловеческую традицию не говорить об ушедших дурно, все же пытаются предъявить Егору Тимуровичу Гайдару какие-то счеты, я бы посоветовал подумать над этой фразой: «слишком рано судить», а тем более осуждать.

Отчасти я могу понять, что движет этими людьми. Начало 1990-х было не самым легким временем для нашей страны: гибель империи, крушение иллюзий и надежд (в том числе и в виде денег на сберегательных книжках, за которые в реальной жизни ничего нельзя было купить), необходимость менять работу и философию жизни. Эти изменения наложили тяжелый отпечаток на историческую память людей, став реальным препятствием для адекватного восприятия произошедших перемен. В психологии есть термин «аберрация», который означает искаженное восприятие. Например, человеку было плохо (он потерял сознание, его били, было обострение болезни и т. д.), а в это время звучала определенная мелодия. В его подсознании она начинает ассоциироваться с перенесенным страданием, и от этих звуков непроизвольно начинается головная боль или накатывает чувство тревоги. То же самое произошло и с восприятием Егора Тимуровича и его реформ в широких слоях нашего общества. Лицо врача, спасшего жизнь нашей стране, прочно связалось в подсознании народа с шоком от операции и стало вызывать неадекватную реакцию. И в этом, на мой взгляд, не столько личная драма Егора Тимуровича (он относился к критике со спокойствием и пониманием), сколько трагедия страны. Если лекарство (либерализм и демократия) ассоциируются с шоком, то больной будет всячески и до последнего избегать этого лекарства, прячась за демагогическими рассуждениями об «особом пути», о «социализме с человеческим лицом», об «инновационной экономике». Страна была больна, но болезнь была вызвана не реформами Гайдара, а десятилетиями нерыночного хозяйствования советской элиты, паразитировавшей на нефтяной ренте и на бесконечном терпении и пофигизме российского народа.

Моему поколению немного легче оценить исторический вклад Е. Т. Гайдара, чем поколению родителей. Для них Гайдар — это либо друг и соратник по борьбе, либо… (рука не поднимается написать, какими словами называют его многие сограждане). Для поколения, которому еще нет тридцати, все по-другому. Для меня СССР — это не Родина (хотя я родился именно в этой стране), но и не ГУЛАГ. Воспоминания об СССР связаны с катанием с горки зимой, пока где-то внизу мама стоит в бесконечной очереди, чтобы что-то купить. Это детство, а детство проходит. Так же и реформы Гайдара, и политическая борьба девяностых эмоционально не сильно затронули наше поколение. Когда тебе десять-двенадцать лет, оценки в школе гораздо важнее, чем танки на улицах Москвы. Гайдаровские реформы достались нашему поколению уже в виде истории, в виде прошлого, в котором так интересно разобраться, чтобы понять настоящее и идти в будущее.

И здесь мне повезло. Я не просто пять лет проработал в Институте экономике переходного периода под руководством Егора Тимуровича, но и успел детально обсудить с ним историю тех лет. К встречам с Егором Тимуровичем, посвященным нашей новейшей истории, я серьезно готовился: были прочитаны статьи его противников и сторонников, статистические материалы, книги. Среди прочих выделяется книга И. В. Стародубровской и В. А. Мау «Великие революции. От Кромвеля до Путина», в которой события в России конца 1980-х — начала 1990-х приравнены к крупнейшим революциям в мировой истории. Для человека, увлекающегося историей, возможность поговорить с Егором Тимуровичем была таким же чудом, как встреча с Петром Столыпиным, Александром II или Дэн Сяопином.

Наши встречи начинались с неизменной просьбы Егора Тимуровича разрешить ему ходить во время беседы. Он словно бы уходил в те годы, и я мысленно шел вместе с ним. Я прямо и временами по-детски наивно спрашивал Егора Тимуровича: почему реформы нельзя было проводить постепенно? Почему бюджетная политика летом 1992 года была недостаточно жесткой? Зачем он рекомендовал кандидатуру В. В. Геращенко, занявшего затем проинфляционную позицию, на пост председателя Центробанка России? Почему не проводилась кампания по разъяснению населению сути экономических изменений?

Ответы Егора Тимуровича удивляли своей простотой. Они полностью опровергали распространенный миф о том, что в своих реформах он руководствовался лишь азбучными истинами зарубежных учебников по экономике. В своей аргументации он ни разу не сослался на догматы монетаризма, зато на память с точностью до второго знака после запятой говорил о том, сколько было золотовалютных резервов, сколько тонн и какой продукции оставалось на складах до либерализации цен. Именно после разговоров с ним я окончательно убедился в правоте авторов «Великих революций»: в конце XX века у нас произошла настоящая революция, и оценивать политику Егора Тимуровича нужно не в логике проведения реформ (о которых он мечтал и к которым был идеологически расположен), а в логике революционных преобразований. Для любого революционного процесса характерны жесткие политические ограничения, постоянное балансирование правительства между продолжением своей политики и отставкой. Гайдар и его правительство балансировали на краю пропасти. Чтобы ужесточить бюджетную и денежно-кредитную политику, надо идти на политическое обострение, а там рукой подать до гражданской войны. Если слишком смягчить, страну захлестнет гиперинфляция, за деньги нельзя будет купить хлеб, а дальше — голодные бунты. Слава Богу, что выбор этот делал не популист, а прагматик до мозга костей, главной целью которого была не власть и не реализация высокой идеи, а простая задача — обеспечить людям условия для нормальной жизни в создавшихся исторических условиях. Гайдар, нередко идя на уступки, покупал у оппозиции возможность реформ и провел-таки Россию по узкой дорожке между гражданской войной и голодными бунтами.

Все написанное выше — это лишь моя версия истории. Вердикты выносить еще рано, но начать серьезно разбираться в недавнем прошлом нашему поколению уже пора. Это большая работа. Недостаточно посмотреть ролик в новостях по ТВ или прочесть пару статей в прессе или в интернете. Надо больше читать о той эпохе, сопоставляя различные точки зрения. Егор Тимурович облегчил нам эту задачу: в его книгах представлены не только его собственные взгляды, но и ссылки на работы единомышленников и оппонентов. Только так мы сможем написать свою историю.

Но это дело будущего. А сейчас людям неверующим лучше почтить память ушедшего молчанием, а верующим — помолиться об упокоении души Егора Тимуровича Гайдара.

Автор — заведующий лабораторией бюджетного федерализма Института экономики переходного периода  

Перейти к другим выпускам →