Экономический рост в России и ряде других экономик с противоречивыми экономическими системами

Сейчас хотелось бы остановиться не на этих краткосрочных факторах, не на текущей ситуации, а на некотором анализе долгосрочных перспектив роста, анализе тенденций, которые были характерны для российской, советской экономики в течение относительно длительного периода. Также сопоставить эти данные, выводы с данными по другим странам. Если посмотреть на динамику доли инвестиций в ВВП, инвестиций в основной капитал и на темпы роста, начиная с 60-х годов, то мы увидим, что с течением времени, начиная с 60-х годов до конца 80-х годов, доля инвестиции в ВВП удвоилась, в то время как темпы роста снизились практически до нуля. Ясно, что кризис наступил не в 92 году, как традиционно принято считать, но он обозначился гораздо раньше, в 88-ом, по крайней мере. Экономика с первыми шагами по либерализации, в частности с реформами предприятий, которые тогда были объявлены, уже начала поправлять существующую весьма аномальную картину, когда все больше и больше средств валового внутреннего продукта вкладывалось в инвестиции, в основной капитал, а экономика не росла. Что, естественно означает низкое качество этих инвестиций и возможно инвестиции абсолютно не в те сектора, в которые нужно было инвестировать. Сейчас вопрос о том, что нужно достаточно много инвестиций широко обсуждается. И это объяснимо, поскольку российская экономика в течение практически всех 90-х годов не получала достаточного количества инвестиций. Следует ожидать, что инвестиционный рост, который мы наблюдали в последние годы, должен продолжиться. Я думаю, что это так и будет, но возникает вопрос, нет ли у нас опасности повторить такой же цикл. В настоящее время высокие темпы роста ВВП порядка 9% достигнуты при достаточно низкой доли инвестиций в ВВП порядка 17 - 16%.

Если смотреть на такие же данные по другим странам, то мы увидим, что доля инвестиций в ВВП в течение длительного периода времени колеблется в относительно узких пределах от 17 до 21% и темпы роста 3%, очень редко они уходят в отрицательную область. Можно сказать, что такого рода экономика находится в окрестности некой точки равновесия, т.е. все неоклассические теории роста, которые рассматривают это состояние равновесия, как нечто данное, они вполне применимы к такого рода экономикам. В то время, как в случае России само понятие равновесия просто не существует, нет этой точки равновесия. Поэтому возникают сомнения в возможности применения традиционных рассуждений для стран, у которых наличествуют такого рода циклы.

Можно посмотреть данные по другим странам, например, Таиланд. Примерно те же самые проблемы, которые характерны для России. В течение нескольких десятилетий темпы роста не увеличивались, в то время как доля ВВП, направляемая на инвестиции в основной капитал, практически удвоилась. За тем наступает некий момент кризиса, экономика начинает себя поправлять и после кризиса экономика растет относительно высокими темпами при гораздо более низкой доли инвестиций в ВВП.

Страны Юго-восточной Азии - Индонезии, Малайзии и т.д. Везде, примерно, одинаковый образ. В течение 20 - 30 лет удвоения ресурса, направляемого на инвестиции, не увеличение, не ускорение темпов роста и, как следствие, некий обвал, некий кризис. Я думаю, что если мы сопоставим российскую экономику и какую-нибудь экономику Юго-восточной Азии, мы увидим, что есть достаточно много общего в смысле тех институтов и действий тех институтов, которые в этот период времени складывались. Если в случае корейской экономики, других стран Юго-восточной Азии, там доминировали крупные вертикально интегрированные структуры и, по сути, они работали в достаточно тесном контакте с властями. Инвестиционные решения принимались достаточно узким кругом этих влиятельных лиц, главами 15 -20 крупнейших корпораций, которые, как я уже сказал, тесно сотрудничали с властями. Есть ощущение, что на самом деле такого рода экономики в долгосрочном плане проигрывают экономикам, где существует нормально работающая частная финансовая система, которая берет на себя риски неверного инвестирования. В этом смысле мы видим американскую экономику, европейскую экономику, там нет таких циклов. Они менее подвержены цикличности, менее подвержены кризисам. Поэтому я думаю, что если мы говорим о кризисе в странах Юго-восточной Азии, то не совсем корректно называть кризис 97-98 года в этих странах, как финансовый или банковский кризис. Финансовый, банковский кризис - это следствие более общего институционального и макроэкономического, системного кризиса, который выражался в том, что действующая система институтов в долгосрочном плане принимала неправильные инвестиционные решения. Хотя в краткосрочном плане мы видели, что обеспечивались достаточно высокие темпы роста. То же самое касается и России в советское время. Мы знаем, как принимались инвестиционные решения, т.е. никто не брал на себя рисков от неэффективного инвестирования. Отсутствие частной финансовой системы является общим для экономик с совершенно различными типами.

Обратимся к экономике Финляндии - аналогичная картина. Финская экономика в советский период была тесно связана с экономикой Советского Союза, развивала те самые капиталоемкие отрасли, ориентированные на торговлю с Советским Союзом, получая достаточно дешевую энергию, т.е. она была во многом поражена, не полностью, но во многом, теми же самыми макроэкономическими болезнями. С распадом Советского Союза, с изменением условий торговли, внешнеторговый шок существенным образом повлиял на ситуацию в финской экономике, хотя, конечно, там были и другие причины. Но, тем не менее, мы видим, что с 90-го года примерно те же самые симптомы: спад производства, девальвация валюты, высокая безработица. Соответственно в период 91-93 годов в экономике Финляндии происходили существенные изменения, реструктуризация финансовой системы, развитие фондового рынка, банковского сектора. Со второй половины 90-х годов финская экономика растет уже в совершенно ином качестве, это пример той же самой Nokia, компании, которая производила капиталоемкую продукцию в свое время, сейчас это телекоммуникации, мобильные телефоны, менее капиталоемкие отрасли. Пример страны показывает, что, в принципе, высокие темпы роста могут достигаться при весьма небольшой доле инвестиций, направляемых в ВВП.

Позитивный пример существует. Можно привести и другие. Мы сейчас стоим на пороге, на неком таком перепутье. В России в последние годы интенсивно развиваются вертикальные интегрированные структуры, когда крупнейшие экспортеры имеют возможность приобретать активы внутри страны, беря под контроль многие отрасли экономики, машиностроения, пищевой промышленности и т.д. Можно сказать, что сейчас в определенной степени облик российской экономики становится похож на облик до кризисной азиатской модели.

Я не исключаю, что эта модель в краткосрочном плане может приводить к определенным успехам, но в долгосрочном плане отсутствие частной финансовой системы может приводить к тем же самым неэффективным вложениям, не в те сектора. Как следствие рост, который мы имеем сейчас, может быть неустойчив. Поэтому все, что связано с реформой банковской системы или в более широком смысле с реформой финансовой системы, сейчас встает во главу угла.

Есть еще один момент, на котором бы хотелось остановиться. Нынешний рост экономики, который мы наблюдали в прошедшие годы во многом обусловлен развитием уже действующих крупных предприятий, загрузки их мощностей. Проблемой для России является то, что малый и средний бизнес практически не развивается так, как он мог бы развиваться или как он развивался в странах Восточной Европы, где малый и средний бизнес в самом начале реформ был одним из локомотивов роста. В России это пока не так. Мы видим, что в предыдущие два года как количество малых и средних предприятий, так и занятость в этом секторе экономики сократилась. Хотя к этим выводам надо подходить осторожно, поскольку среди малых предприятий было достаточно фирм-однодневок. Можно допустить, что в последние годы появление таких фирм не стало не столь интенсивно по вполне понятным причинам. Тем не менее доля продукции, производимая малым бизнесом, и общая доля занятых в этом секторе по-прежнему крайне мала.

Проблему слабого развития малого и среднего бизнеса многие ассоциируют с разрегулированностью экономики. Я думаю, что это действительно так. Сравним постоянно сокращающеюся численность населения и численность чиновников, занятых в сфере государственного управления, местных администрациях и т.д., растущую быстрее чем ВВП. Причем надо сказать, что в первую очередь растут количественно местные органы власти, на федеральном уровне такого роста не наблюдается, но на местном уровне расцвет бюрократии в последние годы происходит достаточно бурно.

В подтверждение тех слов, что наличие избыточного регулирования мешает развитию малого и среднего бизнеса, можно подтвердить статистическими данными. Госкомстат нам дает статистику о количестве занятых в органах госуправления в местных органах власти на 1000 человек населения, среднероссийская цифра 8 человек, в отдельных регионах -5-6, где-то бывает 20, в автономных национальных образованиях бывает и 60-70 человек. Я сейчас не буду говорить о причинно-следственных связях, что за чем следует, но мы видим некую зависимость, пусть и не особо ярко выраженную. Мы видим, что чем больше чиновников на 1000 душ населения, тем меньше малых предприятий в регионах. Достаточно явно выражено, что безработица выше в тех регионах, где количество занятых в сфере госуправления выше. Причинно-следственные связи могут быть разные, может люди, которые хоть что-то умеют делать, идут в сферу госуправления, но я думаю, что здесь имеет эффект перехода количества в качество. Уже нанятые в эту сферу, люди начинают изобретать себе работу, различные проверки, справки и т.д. Система начинает подавлять экономику. Мы видим, что действительно безработица в целом выше в тех регионах, где количество бюрократов на 1000 душ выше. Понятно, что тоже есть исключения. Северная Осетия, Северный Кавказ - там другие факторы. Чукотка, где в принципе не может быть много безработных.

Есть и другая закономерность: приток иностранных инвестиций в те регионы, которые отяжелены количеством бюрократов меньше, а в наименее зарегулированные регионы приходит больше иностранных инвестиций. Здесь тоже могут быть разные моменты, скажем, столица или приграничные регионы могут быть более привлекательными, но, тем не менее, на общем фоне картина достаточно понятна.

Наконец, последняя закономерность. Данные по чистой миграции из регионов показывают, что народ стремится уехать из тех регионов, где количество бюрократов выше среднероссийского. Он едет в наименее зарегулированные регионы, там, где легче начать бизнес, начать трудиться. Поэтому еще раз подчеркиваю необходимость дерегулирования экономики, снижения административных барьеров, развития банков, реформы финансовых рынков, создания частной финансовой системы. Мне кажется это должно позволить сделать темпы роста российской экономики более устойчивыми, снизить зависимость России от внешних условий.