Алексей Ведев: «Институты есть, а развития нет»

Алексей Ведев, заведующий лабораторией финансовых исследований Института Гайдара, в беседе с изданием «КоммерсантЪ», прокомментировал новость о предстоящей оптимизации институтов развития (ИР). Эксперт Института Гайдара рассказал поможет ли это достижению национальных целей и обеспечит ли реформа прорывное развитие страны.

Как пишет «КоммерсантЪ», самые распространенные сегодня обвинения в адрес ИР – «многочисленные злоупотребления, нецелевое использование бюджетных ресурсов и нулевая эффективность при реализации национальных целей». Однако национальные цели были объявлены только минувшим летом.

«“Российскому экспортному центру” была поставлена задача: выйти на рост несырьевого неэнергетического экспорта в 6% в год. Эту задачу Центр не выполнил. И вовсе не потому, что он плохо работал. Просто экспортировать было нечего», – прокомментировал Алексей Ведев.

Казалось бы, странно: одна из важнейших для нашей сегодняшней экономики задач была переложена на небольшую, в сущности, структуру. Но парадокс и в том, что тот несырьевой экспорт, который у нас есть слишком мал, чтобы увеличить его на 6%.

«Да, институты развития существуют для поддержки экономического роста. Они есть во всех развитых или развивающихся странах. Но ИР вкладывают деньги не в традиционные предприятия, а в новые проекты, обладающие высоким мультипликативным эффектом. И такие предприятия принято оценивать не по прибыли на вложенный рубль или доллар, а по мультипликативному эффекту, например, по количеству вновь созданных рабочих мест и в конечном счете – по их вкладу в экономический рост. В России несколько ИР (кроме АО РЭЦ), которые работают именно с такими проектами в предпринимательской сфере. Например, Фонд Бортника – он же Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Начинался как частная инициатива, потом его присоединили к госпрограммам развития. Но такие небольшие проекты в госсекторе плохо приживаются», – отметил Алексей Ведев.

«Институты развития, получая бюджетные средства, перераспределяют их в частный сектор, в стартапы – так это делается во всем мире, но тогда госконтроль финансовых потоков уже затруднителен. Если же все жестко контролировать и заводить под государство, как при нынешней оптимизации, то куда мы придем? У нас уже доля государственной собственности в экономике, по разным оценкам, 45–50%. В развитых странах с несырьевой экономикой – 5-10%. В результате у нас пространство для инновационной экономики чисто механически сужается. И виноваты в этом вовсе не институты развития», – пояснил эксперт.

«Экономический рост существует не на бумаге, а в определенной экономической среде. И если поставлена задача добиться роста ВВП в 3% в год, то для этого надо создавать условия. Пока что основные массовые промышленные производства в России заняты сборкой корейских, японских, а теперь уже китайских автомобилей и бытовой техники. Но эта продукция – только для внутреннего рынка. На экспорт она не идет. И институтам развития, которые должны поддерживать экспорт отечественной продукции, с нею делать нечего. Получается, институты развития у нас есть, но самого развития, роста нет. После кризиса 2008 г. темп ежегодного прироста ВВП у нас составляет 0,8%. А если в этом ковидном году экономика просядет на 4%, то рост за последние 12 лет будет отрицательный. Может, поэтому институты развития и оптимизировали, а какие-то и вовсе упразднили? А задачи ставились совсем другие», – резюмировал Алексей Ведев, эксперт Института Гайдара.

Понедельник, 30.11.2020